240 лет назад численность населения будущей столицы Юга России составляла всего лишь тысячу человек.
Недавно отметивший свое 260-летие Ростов рискует потерять статус миллионника, хотя остаться мегаполисом мы все же способны — но только если будем развиваться как столица ЮФО. Такой малорадостный прогноз обнародовали минувшим летом представители московской компании ФОК (финансовый и организационный консалтинг) в ходе составления городской стратегии социально-экономического развития до 2025 года1. А тем временем ряд других федеральных экспертов, как, впрочем, и местных специалистов, пророчит городу прямо противоположный результат: стать двухмиллионником, крупнейшим мегаполисом страны после Москвы и С.-Петербурга.
Высказывающие опасения «фоковцы» ссылались на негативный демографический фактор. Но, как свидетельствует ряд документов, за двести с небольшим лет численность ростовчан увеличилась тысячекратно. Вряд ли за столь короткий срок биологические возможности человека позволили бы повышать рождаемость столь интенсивно, какой бы позитивной ни была демография. Основными поставщиками человекоресурсов для мегаполиса было население поглощаемых окрестных городов и приезжающие на заработки мигранты.
240 лет назад
Официальной датой основания донской столицы принято считать 1749 год, когда на наших землях организовали Темерницкую таможню. Но это был не город, а военный объект, к тому же располагавшийся отнюдь не на исторической части старого Ростова.
Немного позже возвели крепость Димитрия Ростовского по проекту известного архитектора Александра Ригельмана. В ее генеральном плане оговаривались конкретные сроки реализации – 1761-1775 гг. Однако привезенных сюда служивых не назовешь ростовчанами даже с натяжкой, то были люди подневольные, военные. По соседству же с крепостью в границах нынешней Набережной и
Б. Садовой, а также Буденновского и Ворошиловского проспектов раскинулась Солдатская слобода, которую впоследствии и реорганизуют в Ростов.
Разумеется, в те далекие времена она жила во многом за счет обслуживания крепости. В 1768 году (или 241 год тому назад) пришедшие в наши края царские переписчики зафиксировали, что в будущем мегаполисе проживало около тысячи человек, в то время как в самой крепости насчитывалось 6-7 тысяч служивых. Впрочем, уже тогда мы весьма динамично росли, и в самые первые годы 19-го века численность населения слободы удвоилась2.
В 1811 году у бывшей Солдатской слободы появился первый генеральный план, утвержденный императором Александром Первым. В ходе реализации этого документа поселение и реорганизовали в город Ростов с первыми 8 улицами и 6 переулками. Хотя это была лишь «официальная» часть города, окраины будущего мегаполиса активно осваивались самозастройщиками.
Кто первым обозвал Ростов деревней?
В 1824 году Ростов поглотил первый населенный пункт – Доломановскую слободу, расположенную по соседству. В эти же времена агрессивные ростовцы предприняли экспансию на земли Нахичевани, взявшись застраивать их жильем. Но более зажиточные и образованные нахичеванцы восприняли соседей-голодранцев в штыки, между городами завязались судебные тяжбы.
Именно тогда был поднят положительно решенный вопрос об обустройстве знаменитой, разделяющей города межи, проходящей в районе нынешней Театральной площади. Обосновывая ее необходимость, нахичеванцы ссылались на «различие характеров по нациям», а также законодательство, отличающееся своей бюрократичностью и в те далекие времена.
Но если присоединить намного более мощную в экономическом отношении Нахичевань Ростов еще был не в силах, то окрестные поселки город прибирал весьма интенсивно. Вскоре, кроме Доломановской слободы, в состав города включили поселок «Богатый колодезь» и упраздненную как военный объект крепость Димитрия Ростовского.
Как любят говорить многие нынешние ростовчане: «Ростов – большая деревня». Правда, в наши дни сия прибаутка, скорее, звучит в контексте: «В городе, дескать, все друг друга знают, два встретившихся незнакомца обязательно найдут общих друзей, приятелей, соседей». Но интересно, что этой фразе стукнуло как минимум полтораста лет, так отозвался о нас известный историограф А. А. Скальковский: «Когда подъезжаешь к городу с Таганрогской дороги (или от Нахичевани), он кажется осьмью или десятью деревнями, слитыми вместе, среди которых церкви и десятка два двухэтажных зданий имеют вид островков, на бумажной скатерти низких деревянных домиков, изб и землянок3».
Понаехали тут… в позапрошлом веке!
Казалось, после закрытия крепости у Ростова, начавшего свою жизнь как «сервисный центр» военного объекта, с перспективами не густо. Но не тут-то было. Город спасло от депрессии выгодное географическое месторасположение, здесь успешно развивалась торговля. В 40-х годах позапрошлого века промышленность будущего мегаполиса состояла лишь из 12 кустарных предприятий, предоставляющих около 50 рабочих мест. Но при этом в городе работало 85 торговых лавок, 42 амбара, открылся гостиный двор…
В дальнейшем же, помимо жителей поглощаемых окрестных поселений, у города появился и второй мощный источник пополнения численности новых ростовчан. Ими стали «понаехавшие» мигранты. Не будем забывать: в 1861 году грянула отмена крепостного права, породившая миграцию крестьян в города и активное развитие промышленности. Десятилетие спустя процесс дошел до Ростова, город, аки забитый до отказа трамвай, заходил ходуном от приезжих, которых и в те далекие времена не жаловали.
В 1863-м в Ростове проживало 18500 человек, три года спустя прежнее население удвоилось, а к концу века — возросло шестикратно. Первыми крупными поставщиками рабочих мест в Ростове стали стихийно построенный торговый порт и Кожевенный завод, возведенный в первой промышленной зоне (ныне – ул. Красноармейская). Развивающаяся промышленность требовала все новых людей, спрос находил предложение. Подобно нынешним временам, в Ростове астрономически взлетели цены на недвижимость.
Как сообщала городская газета будущего мегаполиса в конце 1890 года, «благодаря большому приливу пришлого населения внаем сдается все, что хоть мало-мальски похоже на жилье. Бедному люду приходится ютиться в квартирах, которые в гигиеническом отношении представляют много опасностей. Более того, по заявлениям наших санитаров, здесь бедняки принуждены платить втрое дороже за каждую кубическую сажень испорченного воздуха, нежели за то же самое количество хорошего воздуха платит богатый человек4».
Изложенная дореволюционной газетой зарисовка сильно напоминает ценовой абсурд на ростовском рынке недвижимости в годы жилищного бума, когда стоимость одного кв. метра разбитой малогабаритной «гостинки» была вполне сопоставима с ценами за кв. метр продающихся квартир на «элитной» улице Пушкинской, площади которых, разумеется, были в несколько раз больше.
Самозастрой — альтернатива нацпроекту
Многие из приехавшей по весне голытьбы шли пошабашить в разрастающийся городской порт, рассчитывая к осени скопить деньжат и убраться восвояси. Но зачастую, так и не отложив нужной суммы или пропившись, не успевали к завершению навигации и оставались на зимовку, постепенно превращаясь в ростовчан. Жилья не было – самовольно захватывали западные и северо-западные территории города.
В 1860-х годах в западной части города (окрестности Главного ж/д вокзала) здесь появился целый район самозастройщиков — возведенное приехавшими за заработком мигрантами Затемерницкое поселение или поселок Темерник (неофициально «Бессовестная слобода»), а в 1880-х аналогичным методом, за одну ночь по соседству было построено Новое поселение («Нахаловка»). Хотя и в прежние времена город испытывал дефицит земельных ресурсов, к самозастройщикам относились весьма лояльно, рано или поздно узаконивая возводимые ими трущобы. Ведь кто-то должен был строить капитализм.
В свою очередь дореволюционная пресса видела цивилизованный выход в некоем аналоге нынешнего национального проекта «Доступное и комфортное жилье», который следовало бы реализовать в масштабах отдельно взятого Ростова. Газеты рекомендовали властям содействовать созданию коммерческого предприятия, строящего недорогие, но качественные дома. Увы, на такое обилие мигрантов не был рассчитан не только имеющийся в городе жилищный фонд, но и инфраструктура. В течение нескольких десятилетий та же «Бессовестная слобода» вообще жила без водопровода, воду развозили в телегах и продавали жильцам.
Лишь 1890-м сюда протянули коммуникации, как констатировала пресса, после десятилетних просьб местных жильцов, построив здесь бассейн для питьевой воды, но ничего путного из этого все равно не вышло: «Бассейном были довольны не одни темерничане, но и думские воротилы. Однако строить его следовало не на том месте, которое по их разумению годно для жителей, или же хотя бы, выстроив его, сделать мало-мальски удобным подъезд водовозам. Строители нисколько не позаботились об этом условии, жителям не приходится пользоваться проведенною водою. В ненастное время и гололедицу ее добывают также, как и прежде5».
Словом, во второй половине 19-го века, по отзывам современников, «Ростов рос, как на дрожжах», сближаясь с соседними поселениями. Пока в восточной части будущего мегаполиса состоятельные ростовцы судились с нахичеванцами за различные земли, в западной – заводская молодежь с «Бессовестной слободы» забавы ради дралась «стенка на стенку» с казаками из близлежащей Нижнегниловской станицы. «Бей мастеровых!», «Лупи казачье!», — нередко гремело на окраине в конце 19-го — начале 20-го веков. Дерущихся разгоняла подоспевшая полиция6…
Как ростовчанам не давали размножаться
На заре советской власти свершилось историческое слияние Ростова с рядом соседних поселений: Александровской и Нижнегниловской станицами, а также Нахичеванью. В постановлении президиума крайисполкома от 1928 года, опубликованном в областной газете «Молот» было сказано7:
«Учитывая политическое значение гг. Ростова и Нахичевани-на-Дону как крупнейшего пролетарского центра Северо-Кавказского края и значительно возросшее влияние города на хозяйственную и культурную жизнь края в целом, — а также для создания непосредственной постоянной связи краевых органов власти с пролетарскими массами гг.Ростова и Нахичевани-на-Дону, президиум крайисполкома признал необходимым выделить гг. Ростов и Нахичевань из состава Донского округа в самостоятельный краевой центр, управляемый Ростово-Нахичеванским горсоветом, на правах округа, подчиненный непосредственно краевому съезду Советов и краевому исполнительному комитету…»
А дальше – началось растянувшееся на долгие десятилетия строительство завода Ростсельмаш, в результате которого город год за годом сближался с Аксаем. Примечательно, что и во второй половине 20-го века разрастание донской столицы пытались ограничить. Но в конце 1960-х партией стала проводиться политика искусственного сдерживания роста крупных городов. При этом главным «национальным проектом» страны тех времен был коммунизм, который в начале 70-х планировалось построить за 6 пятилеток, к 2001-му году. А для этих целей следовало продолжать интенсивную индустриализацию.
По оценкам автора предпоследнего генерального плана развития города в 1971-2001 гг. Норальда Нерсесьянца, государство требовало невыполнимого: одновременно сдерживать прирост ростовчан, ограничив их численность к 2001 году практически прежним составом в восемьсот тысяч душ, и интенсивно развивать крупнейшие градообразующие предприятия: «Ростсельмаш», «Росвертол». Но кто будет на них работать? Для этого требовалось строить большие объемы ведомственного жилья – главный «пряник», которым можно было «сманивать» в город новых сельчан.
В конце концов Норальд Нерсесьянц «выторговал» у Москвы миллион ростовчан, а затем, введя в заблуждение вышестоящее руководство, зарезервировал для города земли под полтора миллиона. Об этом он публично признается в самом конце 20-го века. Именно столько ростовчан, по оценкам архитектора, должно было стать в 2001 году, если бы индустриализация шла запланированными темпами. И действительно, миллионный горожанин у нас родился уже в 80-х годах, однако Норальд Нерсесьянц не сумел предугадать развала СССР с последующей депрессией 90-х.
Город грабил, греб, грабастал…
Однако парадоксально, что и в те времена численность ростовчан продолжала расти, правда, очень медленно, и исключительно за счет приезжих. Правда, накануне последней переписи 2002 года в сердцах многих чиновников вселился страх. Боялись, что по ее итогам Ростов перестанет быть мегаполисом и в результате не сможет претендовать на финансирование ряда статей из федерального бюджета, поскольку в городе-миллионере смертность превышала рождаемость. Но мегаполис показал прямо противоположный результат, аналогичное происходило только четырех городах страны: Москве, Казани, Новосибирске и Волгограде.
Как прокомментировал мэр Ростова Михаил Чернышев, «сюрпризы» переписи — это начинающаяся массовая миграция из северных регионов. В Москву и на юг России народ, наоборот, прибывает. Правительству придется решать, что с этим делать8». Словом, исторический опыт опровергает выдвигаемое «фоковцами» опасение, что Ростов рискует потерять статус мегаполиса. Действительно, нынешняя демография крайне скверна, по прогнозам ряда экспертов, в ближайшие десятилетия не родятся дети от детей, не рожденных в постперестроечные годы. К тому же тут как раз некстати подоспел очередной кризис…
Но что нам рождаемость? Вряд ли теперь найдешь хоть одного абсолютно «чистокровного» ростовчанина, ведущего родословную от Солдатской слободы. У города есть более эффективные исторические поставщики человекоресурсов. Более того, учитывая, что мегаполис медленно, но верно сливается с рядом близлежащих муниципальных образований (новые сотни тысяч ростовчан) и при этом на очередные на сей раз капиталистические стройки неизбежно понадобится новый люд, который не сотворишь из воздуха, некоторые эксперты в ближайшие десятилетия предрекают Ростову стать двухмиллионником.
Но, похоже, ничего особо хорошего в этом нет, поскольку дальнейшее развитие мегаполиса рискует обернуться для области частичной деградацией сельских территорий. Строго говоря, процесс уже идет на протяжении ряда лет, ведь Ростов обладает колоссальным магнетизмом в притяжении мигрантов. А тем временем в 2006 году из имеющихся в регионе 517 тысяч сельских подворий 36 тысяч было заброшено. Каждый четвертый сельский населенный пункт фактически существует лишь на бумаге, имея численность населения менее 100 человек9.
Словом, все развивается по стихам Владимира Маяковского: «Город грабил, греб, грабастал…». Впрочем, это уже, как говорится, другая история.
Ссылки:
1. Электронная версия журнала «Эксперт» №17-18 (56-57). “Быть столицей”.
2. По данным Г. А. Иноземцева «200 лет» (К двухсотлетию со дня основания города) Ростов н/Д 1949 г.
3. В 1847 году, вскоре после посещения нашего города,
А. Скальковский опубликовал монографию “Ростов-на-Дону”.
4. Газета «Ростовский-на-Дону листокъ», декабрь 1890 г.
5. Газета «Донская пчела», декабрь 1890 г.
6. Степан Швецов “В старом Ростове”, Ростов н/Д, 1971 г.
7. Газета «Молот» 13 января 1929 г.
8. См. “Вести недели”. “Перепись-2002: демографический взрыв”.
9. По данным Ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств Ростовской области.
См. также:
